То же самое с животными, то же самое с листьями и кустами и цветами. Даже столы с ними говорят, разными способами отвечают. Для слепых всё является живым. Они везде видят свет ото всего и внутри всего и внутри самих себя. И они опираются на этот свет, эту энергию, эту дружбу, незаметно помогающую им в их повседневной жизни.
Даже мы, люди, не можем этому сопротивляться, не говоря уже о моей маленькой собаке. Так что я собиралась её наказать: не позволить ей себя видеть, не давать ей её вкусняшек. Но потом, после того как она это сказала и ей было очень, очень жаль, очень плохо на душе, я сказала: «Ладно, не волнуйся. Я займусь этим типом. Я с ним разберусь. Ты только жертва. Я тебе прощаю. Я правда тебе прощаю и люблю тебя.» Так что мы обнялись и помирились. Но потом я сказала: «Я вам обещаю, ребята, что я действительно разберусь с этим майей и негативной силой.» И я это сделала.
Я так счастлива, что сделала это. Я не уверена, счастлива ли, но мне не грустно. Мне не грустно. Просто, может быть, так же как и вы – у нас есть этот физический мозг. И мне понадобилось какое- то время, чтобы понять, что мы сделали, немного я и все Боги/Богини и все Космические Благожелательные Существа. Сейчас, когда Они уже объединены, Они сейчас очень могущественные, сильнее, чем раньше, когда Они были как бы разделены на две группы. Они уже объединены, так что у нас больше мира. А теперь я Их всех вместе собрала, я подумала, что Они смогут это сделать. Я подумала, что мы вместе, мы можем это сделать. Я сказала: «Возьмите у меня всё что Вам требуется. Возьмите всё что Вам надо из Хранилища Всемогущей Силы. Возьмите, что бы Вам ни было нужно, возьмите это, чтобы мы могли на данный момент уничтожить этого типа, потому что он надоедал, мучил, изводил, лукаво обманывал и смеялся и наслаждался страданием людей и других существ – уже очень давно, слишком давно, долгое, долгое время. Так что теперь настал момент, чтобы больше этого не было. Я не поняла, насколько это было крупно. И сейчас я вам говорю и немного понимаю, потому что у меня слишком много работы. У меня не было времени, чтобы праздновать, но я видела, как все существа вокруг празднуют, везде во Вселенной. Они пели, кричали, прыгали. Они празднуют ещё до сих пор.
Но я в физическом измерении слишком занята. Каждый день я так занята, что даже когда они приносят мне всего одну трапезу в день, я иногда не могу прийти вовремя поесть, потому что всегда надо что-то делать. Работа в физическом мире. А если нет, мне надо уходить внутрь себя делать внутреннюю работу, помогать укреплять веру и энергию людей, чтобы они продолжали медитировать и были твёрдыми на своём пути к своим Высшим Я или Божественным Я. Так что я очень занята. И мне также надо смотреть на разные уголки Вселенной, что требуется и что кому требуется.
И мне даже надо смотреть что я могу сделать для своих собак. И мне надо много всего делать. Кроме физической терапии для них, мне также надо делать какую-то thérapiе. Это по-французски, thérapie. Верно? Или нет? Вы не слышите? Так что я иногда говорю с французским акцентом. Это то же самое слово. Просто по-английски я говорю “Therapy, the-ra-py.” А по-французски “thérapie.” И мы говорим hotel, а они (h)ôtel. Очень(h)ot (h)ere (Здесь очень жарко.) Помните мой анекдот?
Английский риэлтор продаёт дом. Два клиента пришли на осмотр: англичанин, говорящий немного по-фран- цузски, или он так думает. И француз, знающий немного по-английски. Вернее, он думает, что знает. И когда он вошёл в дом, это было летом и внутри не было кондиционера, ничего внутри, так что он сказал: «О, как здесь жарко ((h)ot (h)ere).» Т.е. здесь очень жарко. Но французы же не выговаривают “h.” Говорят otel вместо hotel. Вместо “hot” он сказал „ot“ И получилось: «В вашем (h)ouse очень (h)ot (h)ere.” В вашем доме очень жарко. И риэлтор не понял: «Что, что с моим ear (ухо)? И почему мне надо out (вон)? Тот произнёс “Your house” как “you out”(вон). “Your (h)ouse very (h)ot (h)ere.” Так что риэлтор рассердился и сказал: «Почему ты это мне пойти вон? И что с моим ухом?» И француз сказал: «Нет, просто the air (h)ot (воздух горячий)” А англичанин, стараясь успокоить риэлтора, сказал: «Нет, нет, он просто имел ввиду что ваши hair is odd (волосы странные), а не ваши уши.» Ведь французы не выговаривают “h,” так что он сказал: The air ‘ot (воздух горячий) и англичанин подумал: «О, он имеет ввиду что hair is odd (волосы странные)» Это иногда может быть медвежья услуга, если вы не особенно знаете язык. Я была повсюду в Европе, иногда я говорю как немцы. Я всегда говорю помощнице: «Твоя машина капут?» Она: «Что значит капут?» Тайка. «Что такое капут? Что означает капут? Я на понимаю.» Я говорю: «Капут. Понимаешь: капут, капут!» Она знает немного по-английски. А я забыла свой английский. Когда я слишком быстро говорю я иногда забываю, как сказать «капут» по-английски. Или, например, я говорю: “That's it! That's it! (всё уже) It's all right! It's all right! Very well!” (всё хорошо) И они: «Что это, Мастер? Что Ты сказала? И мне надо было немного подумать: «Я хочу сказать, что очень хорошо, очень хорошо. Ты хорошо поработала.»
У нас есть эта проблема с нашими физическими органами. Они для нас хороши и мы думаем, что у нас есть язык, так что мы можем разговаривать друг с другом; можем друг друга видеть, можем ценить красоту внешних вещей. Но иногда эти вещи являются препятствием, больше препятствием, чем помощью. Некоторые слепые люди, слепые дети, они первоначально могли видеть, но потом какая-то болезнь сделала их слепыми в детстве, когда им было, скажем, шесть, семь, восемь, девять лет. Сначала, им, может быть, трудно. Они могут натыкаться на вещи, потому что привыкли идти тем или иным путём и пользоваться для этого своими глазами, своими руками. Ослепнув, они забывают, что не видят вещи и поэтому стукаются о них. Или они привыкли держать чашку руками, но теперь не могут её найти, потому что пытаются по привычке пользоваться физическими глазами, физическими ушами. Но потом они постепенно чувствуют, что они им не нужны. Вещи просто излучают энергию по направлению к ним и так они их распознают.
Так что иногда, когда кто-то едет куда-то на машине и вы говорите: «Пусть дорога идёт к тебе навстречу.» Это справедливо для слепых, по меньшей мере, для слепых детей, когда они ещё молодые и невинные. Им легче приспособиться к новым вещам. И они понимают, что вещи не такие, как они выглядят. Например, дерево только вот такое большое, но его окружение, его энергия, его магнитное поле больше этого. Они действительно больше, чем они есть. То же самое с животными, то же самое с листьями и кустами и цветами. Даже столы с ними говорят, разными способами отвечают. Для слепых всё является живым. Они везде видят свет ото всего и внутри всего и внутри самих себя. И они опираются на этот свет, эту энергию, эту дружбу, незаметно помогающую им в их повседневной жизни. И они ничего не теряют. Они ничего не упускают.
Один из Мастеров дзэна тоже сказал: «Было бы даже лучше, если бы я был слепым, глухим и немым с самого начала.» Потому что только после того как мы отводим своё истинное внимание от всех этих внешних физических органов, мы можем по-настоящему войти внутрь Царства. Поэтому, когда вы затихаете, медитируете, или во время посвящения вы успокаиваетесь, в это время вам больше не надо заботиться о других вещах, потому что вы знаете, что настало время вашего посвящения, а вы уже давно жаждали этого, так что вы уделяете всё своё внимание. Поэтому вы видите своё Я, (внутренний Небесный) Свет и слышите Слова Бога. Эти мелодии – ваша внутренняя вибрация. Обычно мы полагаемся только на свои глаза, чтобы что-то видеть мы не видим (внутренний Небесный) Свет. Мы полагаемся на уши и не слышим ничего из внутренней Небесной Музыки. Так что слепота – это не так уж плохо. При жизни Иисуса – говорят, что Он мог исцелять слепых. Это благодаря посвящению. Во время посвящения, у нас раньше были слепые ученики. Они всё видят. Они видят (внутренний Небесный) Свет иногда лучше, чем вы, потому что у них нет ничего, что бы их отвлекало от внутреннего мира.
Я думаю, я сяду. Мой высокий каблук зовёт меня сесть. Я собственно не знала, почему я должна носить высокий каблук, пока они не выкопали все эти пророчества. И тогда я сказала: «Вот так-то! Неудивительно, что мне судьба - носить красивую одежду. Высокий каблук был заранее Небесами предусмотрен.» Ради разнообразия, верно? До сих пор все Мастера или Будда, Они все были очень аскетичными и очень суровыми. Теперь вам разнообразие - дама в красивой одежде и красивой обуви и с красивыми украшениями. Нет? Потому что практика – это внутри Но я вообще-то не хотела бы всё это делать. Это занимает кучу времени. Конечно, я при этом медитирую. Я медитирую, когда всё это делаю. Это тоже хорошая медитация, но я бы хотела, чтобы мне не приходилось медитировать таким образом. Более комфортно - завернуться в простыню, сесть на софу, закрыть глаза и покоиться внутри, вместо того, чтобы сосредотачиваться как внутри, так и внешне одновременно. «Опля, это то? Нет, это не то. О, я не могу, я не могу. Я не могу это сделать. Это крючок, слишком трудно, слишком маленькое.» Они это делают для дам, у которых много времени. А у меня нет времени. Всё остальное у меня есть. Но очень мало времени.
Я была более милой. Т.е. говорила медленнее и более мягко и терпеливо. Сейчас я говорю: «Давай по делу. Пожалуйста, без лишних слов. Парень, у меня нет времени. Правда нет.» И иногда врач хотел мне что-то объяснить про моё лекарство. Я сказала: «О, доктор, напишите и отправьте по факсу.» Потому что мне это быстрее прочесть. Тем более, что я так и так забываю принимать лекарства, принимаю, только иногда, когда требуется, когда я вспоминаю.
Врач уже знает, что я не принимаю много лекарств, включая добавки и все эти полезные вещи для стариков, пожилых граждан и т.п. У него были хорошие намерения, но он знает, что я всё равно забываю это принимать, так что он теперь это сократил до трёх видов и только один раз в день. Три лекарства, вернее, добавки. И только раз в день. Я всё равно забывала. Я сказала: «Доктор, я даже забываю помыть утром лицо.» Он сказал: «Как Вы можете забывать?» Я сказала: «Я просто забываю.» Я выхожу из своей медитации или сна, или храпа и т.п. и вскакиваю и потом иду смотреть документы, которые прямо передо мной. И потом я там зависаю, забываю про всё другое.
Даже про еду прямо передо мной - я не ем, пока все документы не закончены. Но я не могу им сказать принести сначала еду а документы потом, потому что это много работы для одного человека. Мы все заняты. И один человек кладёт еду в бокс и приносит мне вместе с документами, потому что мы не живём вместе. А девушки заняты другими вещами. Так что есть один парень, но он мне не докучает и это хорошо. Я бы предпочла, если бы он был сестрой, чтобы не волноваться на счёт передачи энергии – может, вы подумаете такое. Он мне не докучает, но я не хочу, чтобы он всегда ходил туда-сюда.
Чем меньше людей, тем меньше обмена энергией, тем мне легче сосредоточиться. Чем меньше вторжения внешней энергии, тем мне лучше. Конечно, когда я сюда выхожу, вас здесь тысячи, я не могу за всём уследить. Это повсюду, без проблем. Но когда я дома, я стараюсь больше сосредоточиться, чтобы эффективно работать, внутренне и внешне. Так что дело также и в этом. Но я также не хочу заставлять людей работать больше, чем необходимо, потому что ребята живут вместе в одном месте, а я живу далеко, уединённо, с собаками. И попечитель собак приходит и уходит, приходит и уходит. Когда надо ими заниматься, она приходит; когда нет, идёт домой. Так что я даю ей отдохнуть. Иногда мне что-то нужно и я её зову. И я сказала: «Что ты сейчас делаешь?» Она сказала, что ест. И я сказала: «Нет, нет. Тогда поешь. Может быть, потом.»
Я не хочу беспокоить людей, когда мне не надо. Они то готовы. Просто я не хочу злоупотреблять их добротой. И раньше они мне приносили завтрак рано утром и потом поздний обед. Завтрак и обед, у нас две трапезы в день. Но потом я сказала: «Приносите только обед, этого достаточно.» Потому что ему надо рано утром вставать за счёт своего времени медитации или времени расслабленного лежания в постели, и другим братьям и сёстрам тоже надо рано просыпаться, чтобы проверить все документы и распечатать их для меня. Так что, как минимум, три, четыре человека должны рано вставать и не могут в это время медитировать. Или, может быть, они устали с прошлой ночи, допоздна работали и утром не могут отдохнуть, так что я потом упразднила завтрак. Сказала: «Приносите позже. И документы тоже позже приносите.» Чтобы они могли больше отдыхать, медитировать утром. К тому же я не настолько голодная. Когда я смотрю бумаги, о, они меня интересуют больше, чем моя еда. Вот такие дела.
Может, нам поговорить об этом. Поговорим о Господе Махавире. Очень хорошо. Оставайтесь здесь. Будет история. Ещё не время спать. У нас ещё есть время, верно? (Да.) Что? ( Как поживает Добрый Лав? ) Ему сейчас лучше. Я думала, что Он не выживет, потому что Он так много плакал. Обычно он не плачет. Он не неженка. Он даже не лает, если это не необходимо. Он очень спокойный парень, а тут Он так много плакал, что моё сердце не могло вынести. Но хорошо, что это послужило мне стимулом убрать майю. Иначе я слишком занята, забыла про этого типа, который меня всё время доставал. В этот раз у меня был хороший предлог. Я сказала: «Ты даже при помощи очень грязного трюка заставил дочь укусить мать, это просто отвратительно. Я больше не могу тебе позволить быть здесь.» Вот и всё. Я была по-настоящему рассержена, мне было мерзко. Я сказала: «Если ты хочешь с кем-то разбираться, разбирайся со мной. Не мучай моих собак. Я не могу себе представить ничего более мерзкого. Так что я даже думать о тебе больше не хочу. Тебе придётся уйти.» Но к счастью, я довольно-таки умная, так что я могу делать много вещей и быстро. Если бы я не была такой умной, это заняло бы больше времени, было бы больше проблем. И если бы я ещё и говорила медленнее, занимая больше времени, у меня бы не осталось времени для вас. Так что я собираюсь очень быстро, ем, работая одновременно с бумагами и смотря какие-то клипы, которые мне надо редактировать. Да! Это очень просто.
